Барбизон. В отеле только девушки [litres] - Паулина Брен
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«Те Женщины» новостям не порадовались. «Увешанная украшениями» пожилая постоялица [52], представившаяся «знаменитой театральной актрисой», заявила, что «достойные женщины» против перемен и она лично убеждена, что допуск мужчин станет означать «рост проституции». Старейшие жительницы отеля мигом забросили свои разногласия [53] и организовали Ассоциацию постоялиц, наняв Леонарда Лернера, успешного защитника прав жильцов. Элис Сакс, перманентный кандидат от демократической партии, жившая в «Барбизоне» с 1935 года, съезжать не намеревалась. Она и другие платили за свои комнаты в среднем 275 долларов в месяц, в которые входило ежедневное обслуживание номера, сообщения на стойке регистрации и прекрасное расположение. Это резко контрастировало с ценами на крошечные квартирки в Верхнем Ист-Сайде, в те дни порою доходившими до тысячи в месяц. Мужчины или не мужчины, она отсюда никуда не уедет. Элис Делман, еще одна постоянная жиличка, сообщила, что ее не радует перспектива «созерцать в коридорах мужчин в любое время дня и ночи на разных стадиях одетости». Но отель продолжал терять деньги, и Барри Манн, новый управляющий, нанятый Тейтельбаумом, привел оставшийся убийственный аргумент: «Остался только один пол».
Поначалу Тейтельбаум предложил «Тем Женщинам» миллион [54], чтобы они съехали. Их адвокат наотрез отказался. Он просил для каждой сумму в десять миллионов. Была и альтернатива выплате, которую адвокат с долей сарказма предложил: «Всегда есть возможность построить для 114 женщин домик на пустующем участке Манхэттена». Согласно арендному законодательству Нью-Йорка [55], номера «Барбизона» были неприкасаемыми и подпадали под категорию ОН (одноместный номер в здании общественного пользования с общими удобствами). Не в силах заставить старожилок съехать, Тейтельбаум и новые владельцы вынуждены были оставить их и выделить для них специальное крыло заново кондиционированных комнат. Избавившись от этого препятствия, Тейтельбаум открыл доступ мужчинам в коридоры достопочтенного здания «Барбизона», одновременно уважив права старейших постоялиц.
Последний звонок для 54-летнего периода однополой жизни «Барбизона» символично прозвенел в Валентинов день 1981 года. Удовольствие стать первым мужчиной, который проведет ночь в «Барбизоне» (за вычетом Малахия Маккорта и еще нескольких, кто хвалился этим), породило такой шквал телефонных звонков, что в отеле решили устроить широко рекламируемый розыгрыш 12 февраля, чтобы определить, кто же станет первым мужчиной – и первой парой, – официально допущенными дальше вестибюля. Победителем в первой категории [56] стал гомеопат тридцати девяти лет из Кембриджа, штат Массачусетс, ужасно похожий на капитана Штабинга из сериала «Лодка любви». Доктор Дэвид Кливленд за два дня до праздника святого Валентина узнал из телефонного звонка о своей победе и о том, что его будет ждать лимузин в аэропорту Кеннеди, чтобы доставить в «Барбизон». Много недель доктор пытался позвать на свидание официантку из «Пэррот кафе» в Кембридже, близ Гарвардского университета, но она не соглашалась. Даже билеты на уик-энд на остров Кюрасао ее не убедили. Победа в розыгрыше «Барбизона» – включая лимузин, бесплатные обеды и бродвейские шоу – ее тоже не убедили. Тогда доктор Кливленд, лысеющий, с облачками седых курчавых волос по бокам головы, купил смокинг с широкими лацканами, рубашку из жатой ткани, гигантский галстук-бабочку и отправился в Нью-Йорк один.
В субботу, 14 февраля, в 11:30 над отелем «Барбизон» был водружен баннер Дня святого Валентина длиной до десятого этажа. Сэмми Кан, автор романтических хитов, ворковал в микрофон, установленный в вестибюле, свои лучшие песенки о любви, включая «Любовь и брак», «Долго-долго» и «Все время». Он даже при случае вставил имя доктора в текст одной из них. Фотографы запечатлели миг, когда Венди Тейтельбаум, дочь Дэвида, одетая в облегающий костюмчик посыльного, поцеловала победителя в щеку. Официантки и официанты, одетые в шлемы в тон лесам, которыми был покрыт отель, ходили с подносами шампанского и разрезали идеальный торт в форме отеля. Доктор Кливленд, возможно, наглядно объясняя, почему официантка из «Пэррот кафе» отказалась идти с ним на свидание, достал из кармана копченых устриц (афродизиак!) и шутки ради позировал с ними фотографам.
Уильям Николс с Лонг-Айленда [57], менеджер шоу-рума оптовой торговли тканями, и его жена Кэтрин выиграли конкурс пар, и вместе с доктором Кливлендом были представлены толпе собравшихся; под аплодисменты всем троим вручили ключи от номеров: таким образом, доктор Кливленд (и мистер Николс) стали первыми мужчинами, которые проникли в запретные спальни (во всяком случае, законно, а не по пожарной лестнице, подкупив регистратора или надев медицинский халат). В тот памятный уик-энд номера в «Барбизоне» сняли еще семьдесят мужчин.
Шумное событие произвело впечатление [58], и давняя жительница отеля, кандидат от демократов и самая видная представительница «Тех Женщин» Элис Сакс вполне оптимистично сообщила тележурналистам: «Я рада, мне интересно. Надеюсь, все сработает». Другая старожилка вторила ей: «Я пришла к выводу лишь сегодня, потому что не понимала, что настало время этой концепции, этой идеи». Дэвид Тейтельбаум, которому не удалось избавиться от «Тех Женщин», теперь включил их в рекламные проспекты как часть «легенды» отеля.
Однако спустя девять месяцев Тейтельбаум временно закрыл отель для многомиллионных «косметических процедур». И продолжал настаивать [59]: хоть отель теперь стал унисекс, обновленный, он станет пространством, ориентированным на женщин, пусть и с допуском мужчин. «Нельзя сделать отель женским, просто добавив в номера вешалку для юбок», – заявил он. Хотя управляющим стал мужчина, но в отдел маркетинга, на должности дизайнера внутренней отделки, ответственного дизайнера и шеф-повара взяли молодых женщин. В отеле появилось полномасштабное спа и вестибюль, а бар отделали розовым мрамором. В номерах появилась подсветка зеркал, французское мыло «Ле Галле», пена для ванн и лосьон для рук.
Тейтельбаум, недоучившийся в колледже, выросший на финиковой ферме в Калифорнии, был особенной фигурой в строительном бизнесе Нью-Йорка. Он не верил в перестройку – он верил в переделку зданий, в реставрацию – не как в возвращение былой славы, а как переосмысление внутреннего убранства. Он публично критиковал коллегу-застройщика Дональда Трампа за то, что тот разрушил фризы ар-деко, изображавшие танцующих женщин, на здании универмага «Бонвит Теллер», ранее обещанные им музею «Метрополитен». Но вместо обещания были бурильные молотки: в конце концов, ломать куда проще, чем тратить время и деньги на сохранение. По контрасту с этим Тейтельбаум хотел сохранить старый Нью-Йорк, в то же время заставив его приносить прибыль. И разработал концепцию нового «Барбизона» как спа-отеля в европейском
